Жил в середине прошлого века в станице Зеленчукской казак Никифор Степко. Справный был казак Никифор. Имел он на берегу реки крепкий большой дом с резными наличниками и дубовыми ставнями на окнах, богатое хозяйство, красавицу -- жену, которая подарила ему четырех сыновей и малютку дочь за семь лет их совместной счастливой жизни. И знали станичники, что редко где можно найти в станице и в окрестных селениях такой пышный и вкусный хлеб и такую чистую и крепкую водку, какие водятся в доме казака Никифора. Знали также, что Степко -- человек серьезный, на все руки мастер, да и не из робкого десятка, в чем не раз могли убедиться его товарищи во время прошлых боевых дел.
 

Однажды осенью, уже в конце сентября, когда предгорные леса начали надевать свои пышные красно-золотые наряды, а изумрудно-зеленая вода в реке стала такой прозрачной что было видно, как колышет хвостами в заводях пятнистая форель, решил Никифор прогуляться верхом к истокам реки Кызгыч, в те места, которые славились доброй охотой и рыбалкой. Оседлал казак своего верного коня, погрузил нехитрые снасти, ружье, запас еды на неделю и как только рассвело, неспешно двинулся в путь вверх по течению Зеленчука. Когда же над горами начали сгущаться сумерки, Никифор был уже далеко от своего дома. Вокруг шумел густой пихтовый лес, в котором было сухо и тепло, журчала по гладким камням река Кызгыч и первые звезды проглядывали в лиловой глубине вечернего неба. Спешился Никифор, развел на поляне костер и заварил в походном казанке добрый кулеш, а чтобы каша была еще вкуснее, достал пляшку и выпил немного своей знаменитой водки. Усталость, тепло костра и выпитый стаканчик совсем смори ли путника и он задремал, завернувшись в бурку.
 

Разбудил Никифора громкий топот, странные звуки и похрюкивание, которые он услышал сквозь сон. Приоткрыл казак глаза и увидел, что костер уже почти погас, а вокруг мелькают какие -- то странные тени. "Плохо, если это стадо кабанов -- свирепые, черти" -- подумал про себя Никифор, и как только он это подумал, кто-то подошел к остаткам костра, бросил в него охапку сухих веток и изо всей силы дунул в огонь. Сразу с новой силой вспыхнуло пламя и ярко осветило поляну. И увидел казак Степко, что вокруг костра собрались омерзительного вида твари, со свиными рылами, короткими кривыми рогами, хвостатые и покрытые редкой шерстью. Все они пристально смотрели на него и их глаза светились в темноте красными мерцающими угольками. Совсем не трус был Никифор, но когда рассмотрел он свое полночное окружение, стало ему не по себе, и рука поднялась сотворить крестное знамение. "Черти, как есть черти! Нечистая сила! Ну и попал я в переплет" -- пробормотал Никифор. В эт от момент один из сидящих у костра громко кашлянул и сказал:

-- Правда твоя, казак, мы и есть черти, только креститься тебе совсем ни к чему. Свой крестик ты потерял, когда продирался сквозь чащу возле Серых Валунов, иначе, мы не смогли бы к тебе подойти так близко. Сам понимаешь, знамение теперь не поможет. А вот насчет нечистой силы -- это еще как посмотреть! Из вас, людишек, найдется немало таких, кто похлеще любого из нас, не так ли?
 

Пока черт говорил, Степко пришел в себя, приподнялся и уже достаточно хорошо рассмотрел окружившее его похрюкивающее общество.
-- Что молчишь, казак, неужели от страха проглотил язык?
-- Еще не родился тот, кто мог бы испугать казака -- громко ответил Никифор -- а что до наших нечестивцев, гореть им в аду!
-- Гореть, гореть -- хихикнул черт поменьше -- уж кому, как не нам это знать лучше!
-- Помолчи, Мелкий, -- рявкнул старший из чертей -- казак Степко -- человек серьезный, в округе известный и не такой сявке, как ты с ним разговаривать!
-- Али дело у вас какое ко мне? -- спросил Никифор, догадавшись, что неспроста он попал в окружение столь многочисленной бесовской компании.
-- Прежде всего, -- ответил черт, -- я должен представиться. Меня зовут Тродвул. У нас в Аду каждый старейшина отвечает за то дело, которое ему поручил Вельзевул, наш повелитель и владыка. Я отвечаю за приготовление пищи для всех обитателей Царства Тьмы и в последнее время слышу все больше и больше жалоб, вижу растущее недовольство моей службой. Нашему племени надоело горелое мясо грешников и мы хотим научиться готовить нормальную настоящую еду.
-- Едой у нас занимаются женщины -- удивился Никифор.
-- Не скажи, -- возразил Тродвул -- мы знаем о тебе все! Знаем, что ты умеешь варить кулеш, который я только что доел из твоего казанка, знаем, что твой хлеб -- лучший в станице, знаем и то, что водка твоя такая славная, что станичный атаман только у тебя и покупает ее к каждому празднику. Ты должен научить моих чертенят делать это все самым лучшим образом.
-- Для того, чтобы это все получилось лучшим образом, нужно очень многое, чего у вас нет!
-- А ты скажи, что нужно привезти, добыть или построить и мы вмиг это сделаем -- на то мы и нечистая сила! -- воскликнул Тродвул.
-- И вы меня после этого отпустите?
-- зависит от плодов твоего труда, -- ответил Бес.
 

Задумался Никифор. С одной стороны -- служить Сатане вроде бы как большой грех, а с другой -- страсть как не хочется быть у чертей в вечном плену. "Будь что будет -- подумал казак -- может быть, вырвусь на волю, а там как-нибудь замолю свой грех, авось Бог простит..."
-- Ладно, сказал он -- так и быть, но научиться печь хлеб и гнать водку -- дело не простое и работы будет ох как много. Надо построить мельницу, винокурню и печь для выпечки хлеба.
-- Приступим прямо сейчас -- сказал Тродвул.
-- Не здесь -- ответил казак -- надо найти место, где река быстрая и не такая широкая, чтобы поставить мельницу.
-- Есть такое место -- воскликнул Мелкий -- я знаю!
И тут же вся компания чертей, подхватив Никифора с его кладью, взлетела над лесом и помчалась прямо по воздуху куда- то в черноту ночи. Летели они недолго и вскоре опустились, судя по шуму воды, где-то на берегу очень быстрого горного потока. Никифор присел на камень и попросил:
-- Давайте подождем до утра, я высплюсь и тогда приступим к делу.
-- Ладно, -- согласился Тродвул -- я совсем забыл, что вам, людишкам, без сна совсем нельзя...

Когда настало утро и Никифор очнулся от сна, он увидел, что погода испортилась, низкие облака закрыли солнце и заметно похолодало. Он сидел на большом камне у бурной речки, стремительно вырывавшейся из расселины между каменистыми берегами. Черти толпились на берегу и ждали его распоряжений. Понял казак -- то, что он видел ночью не было сном, и правда, придется строить вместе с нечистой силой все, что задумал Тродвул.
 

Работа шла с быстротой, удивительной для Никифора. Стоило ему только сказать, что необходимо сделать или доставить к берегу реки, все это немедленно появлялось там, где надо и в нужном количестве. Уже к полудню берега речки были укреплены каменными стенками, а к вечеру появившееся откуда -- то мельничное колесо вращало жернова которые черти выпилили из больших валунов прямо на месте. Еще через день были готовы и печь для хлеба, и винокурня со всеми необходимыми котлами, ухватами, противнями прочей утварью.
-- Что дальше, казак? -- спросил Тродвул.
-- Нужны зерно, дрожжи, дрова и можно начинать -- ответил казак, а у самого в голове уже созрел план, как избавиться от поганой бесовской своры.
 

На утро третьего дня мельничные жернова начали перемалывать зерно, и черти, белые от копыт до рожек едва успевали оттаскивать мешки с мукой. Несколько других нечистых хлопотали возле печей, кололи и носили дрова, а в воздухе висел сладковатый запах дрожжей, теста и браги. И когда вечерний сумрак вновь окутал горы, появились первые караваи хлеба и первые бутыли с водкой. Тродвул осушил кружку водки, закусил куском свежего каравая и одобрительно крякнул:
-- Молодец, казак, как только научишь моих бесенят делать все это точно так же, так и быть, поедешь домой. А сейчас я должен устроить праздник и созвать на него всех своих приятелей.
Тут же вокруг винокурни запылали костры и к этим кострам откуда -- то подходили и подходили слуги Сатаны, подсаживались к огню и скоро на всей поляне не осталось свободного места.
Тродвул поднял полный кубок и сказал:
-- Господа! С сегодняшнего дня мы будем всегда иметь вдоволь настоящего вкусного хлеба и этого чудесного напитка. Воздадим хвалу казаку Никифору и окажем ему честь сесть рядом с нами!
-- Ты бы лучше отпустил меня, как обещал! -- ответил Казак.
-- Не раньше, чем мои слуги научатся так же печь хлеб и гнать водку! -- напомнил Тродвул.
Никифор пожал плечами и отошел от костра. Скоро первая бутыль водки закончилась, Никифор пошел за другой, но прежде, чем подать ее в круг, он всыпал в бутыль горсть крепкого табаку. Приступили черти ко второй бутыли, потом к третьей, даже не почувствовав, что цвет и запах водки изменились. Они с жадностью выпивали до дна каждую новую кружку и пьянели все быстрее и быстрее с каждой минутой. Тродвул, покачиваясь, подошел к рослому, с рыжей шерстью черту и хлопнул его по плечу.
-- Ты не з... забыл, Драгар, что взял у меня месяц назад двести золотых монет? Когда вернешь?
-- И не собираюсь! -- ответил тот, кого назвали Драгаром -- ты ведь не возвратил мне блудницу, которую выкрал в прошлом году!
-- Я!? Ах ты лгун!
 

Тродвул размахнулся и изо всей силы ударил своего обидчика. Драгар свалился на землю, но быстро вскочил, что было силы огрел Тродвула и вцепился в его рога. Другие черти на минуту замерли, увидев это побоище, потом бросились на помощь -- кто к хозяину пирушки, кто к Драгару. Были и те, кто не разбирая ничего вокруг лупили всех, попадавшихся под руку. Драка закипела, как котел с кашей не сильном огне. В ход пошли камни, остатки дров, все, что попадалось под руку. Скоро были разбиты вдребезги и разнесены в щепки и мельница, и винокурня и хлебная печь, а черти все дрались и дрались, и побоищу этому не было конца...
Казак Никифор Степко и не стал дожидаться конца чертенячьей драки. Он потихоньку собрал свой мешок и стал быстро спускаться вниз по течению речки. "Куда-то эта вода меня все-таки выведет" -- подумал он и через некоторое время оказался на знакомой поляне. Под пихтой свете луны он увидел своего верного коня, который почуял хозяина и приветствовал его радостным ржанием. Вскочил казак в седло и поехал настолько быстро, насколько позволяла тропа, подальше от этого проклятого места, а когда солнце окрасило первым лучом скалистую вершину горы Джиссы [Джисса -- гора у станицы Зеленчукской], он уже подъезжал к дальней заставе.
Утром следующего дня в окно дома Степко кто-то постучал. Когда Никифор вышел, он увидел человека, закутанного в бурку с ног до головы. Подойдя поближе, с удивлением и ужасом увидел казак, что перед ним вовсе не человек, а опять Тродвул.
-- Что тебе надо, поганый, оставь меня в покое!
-- Оставлю, только спаси! Я не думал, что могут быт муки сильнее адовых. У меня разламывается от боли голова, я не могу ни ходить, ни лежать, темно в глазах... Слышал, у людей есть от этого средство?
-- Лучшее средство -- знать меру в пьянстве.
Никифор внимательно посмотрел на Тродвула и ему стало вдруг смешно и жалко этого несчастного черта. Весь он был сморщенный, сгорбленный а из глаз градом катились от боли слезы
-- То-то же, будешь знать как других мучить... Ладно, черт с тобой! Обещаешь оставить меня в покое?
-- Клянусь Вельзевулом! -- прохрипел Бес.
Никифор на несколько минут скрылся в доме, потом вышел с полным ковшом крепкого огуречного рассола и подал его бесу:
-- Пей!
 

Выпил Тродвул ковш одним махом и сразу повеселел.
-- Спасибо тебе, казак Никифор, век не забуду. Я еще отблагодарю тебя, знай это.
-- Исчезни с глаз навсегда -- лучшей благодарности для меня не будет!
Черт исчез. А на следующий год жена Никифора, перекапывая огород, наткнулась на горшок, наполненный старинными золотыми монетами византийской чеканки. Долго дивились и завидовали люди Никифору, а тот лишь улыбался в густые усы: "Видать здорово полегчало черту -- сдержал слово".

Когда снова настала осень, друзья позвали Никифора на охоту в верховья Кызгыча. Не хотел он ехать, с ужасом вспоминал свои прошлогодние приключения, но из любопытства все-таки поехал. Когда казаки подъехали к тому месту, где пировали черти, Никифор увидел, что почти ничего не осталось от построек. Драка чертей разрушила мельницу, винокурню, а снег, дожди и густая трава окончательно скрыли следы происшедшего. И только в высоком каменном створе, где вращалось когда-то водяное колесо, по прежнему клокотала вода да мощное течение ворочало камни на дне бурного Кызгыча. Один из товарищей Никифора, вытянув руку в сторону реки, крикнул:
-- Иш, как ревет! Чертова мельница...
Если бы он знал, как точно угадал, что здесь стояло!

...Прошли десятки лет, уже давно никто не встречал в наших краях чертей, но так и осталось название этого места -- Чертова Мельница. Теперь там заповедник.
...На всякий случай.